Форум » "Старый Замок" » Let me Draw You, ориджинал, автор: wd » Ответить
Let me Draw You, ориджинал, автор: wd
Люциус Малфой: Let me Draw You Бета: Inaya [delfa2002@yandex.ru] Фэндом: ориджинал Рейтинг: PG-13 Жанр: slash, angst, POV Саммари: короткая зарисовка о процессе рисования Картинка 1
Ответов - 12
Люциус Малфой: - Ты уверен, что у тебя получится? - Обижаешь, я же профессионал. – Позволяю себе снисходительную улыбку. – Садись. Кажется, на некоторое время разговор замирает. Я выбираю удобный ракурс и устанавливаю мольберт. Девственный по чистоте холст на мгновение приковывает мой взгляд. Самая идеальная книга - та, в которой все страницы белые. Тогда ты сам сможешь заполнить их, по своему усмотрению. Думаю, с рисунком точно так же. Нет ничего совершенней и таинственней момента, когда ты видишь перед собой чистый лист, а в голове уже рождается пока еще не ясная, не четкая картина. Вынырнув из творческих размышлений, я смотрю поверх мольберта. Он сидит на диване в расслабленной позе, серебристые волосы рассыпались по плечам, отрешенный взгляд, словно это он художник, а не я. Если бы я не был твердо уверен, что нахожусь в квартире, которую уже три месяца снимаю у одной благообразной старушки, то почувствовал бы себя всего лишь гостем. Властность, пронизывающая его позу, столь естественно распространяется на все вокруг. Сколько лет прошло? Пять? Десять? В своих нескончаемых поездках я потерял счет времени. - С тех пор как мы в последний раз виделись, многое изменилось, мастер. – Будто прочитав мои мысли, с ехидством произносит он. Я молчу, хотя и мог бы ответить колкостью на колкость. Нерешительно провожу первую линию… Да, и, правда, с наших университетских дней много воды утекло. А я все еще хорошо помню его семнадцатилетнего, с пока не отросшими волосами, но уже въедливого и самодовольного. С годами его эгоцентричность, кажется, все возрастала, пока он медленно превращался из нескладного юноши в красивого мужчину, с незаурядным умом и отменным вкусом. Перейти ему дорогу значило навсегда записаться в неудачники, никогда не опускаясь до членовредительства, он словом мог ранить сильнее, чем самый лучший фехтовальщик – шпагой. Кстати, фехтованием он тоже занимался, как и подобает юноше знатного происхождения. Правда, о его родственниках толком ничего известно не было. То ли он был сын графа, то ли барона, то ли еще какого-нибудь влиятельного лорда. Болтали разное… С легкой руки, точнее языка, завистников и воздыхателей он становился то сыном короля, то и вовсе незаконнорожденным бастардом. Но до этих сплетен мне никогда не было дела. Я был на год младше его. На целый год! На целый курс! Тогда мне казалось, что какие-то 365 дней – это вечность, это пропасть через которую мне никогда не перебраться. Но только потом понял, что дело вовсе не во времени. Просто он из тех людей, к которым можно построить лишь ледяной мостик, тающий неизбежно… Неотвратимо. Прямой нос и чуть раскосые глаза, губы тонкие, сжатые - в вечном презрении к окружающему миру. Кусочек грифеля скользит по холсту, оставляя за собой тонкие и толстые линии, штрихи. Если и есть в этом мире что-то неизменное, то это он. Иначе почему, хоть прошло так много времени, я, как и тогда, нестерпимо хочу прикоснуться к этим губам, зарыться пальцами в серебряные волосы - его самую большую драгоценность? Боже, эти волосы ничем не лучше и не хуже моих, грубо собранных в хвост на затылке. Но от чего, когда солнце бросает из-под припущенных «век-облаков» стыдливые блики, его волосы разом вспыхивают, становясь действительно похожими на серебро? Рисую его шею и плечи, небрежно расстегнутую на груди рубашку. И когда он успел? Мой собственный набросок кажется мне слишком жалким, неполноценным по сравнению с ним. А ведь я действительно мастер, и не каждому посчастливится получить свой портрет вышедший из-под моей кисти! Ну почему он должен быть таким идеальным?! Со злостью громко чиркаю грифелем по холсту, хорошо в стороне от рисунка. А на его губах играет еле заметная улыбка. У меня появляется неприятное и, в то же время, знакомое ощущение, словно мы все еще студенты, и я несмело наблюдаю за ним. А он делает вид, что ничего не замечает, хотя вся его фигура просто источает то самое притяжение, от которого кругом идет голова. Неужели он считает, что я все еще тот подросток, над которым так легко было посмеяться? Пальцы рефлекторно сжимаются, грозя сломать хрупкий грифель.
Люциус Малфой: Как бы мне хотелось вот так же сжать эти никчемные лоскутки ткани, что именуются рубашкой, и рвануть в разные стороны. Пускай он будет беспомощным передо мной. Таким, каким часто бывал я, бессильным что-либо сделать, даже противостоять чужой воле. А если это его не испугает, то схватить этого мистера совершенство за распрекрасные волосы и рывком запрокинуть голову. Увидеть, как капельки пота выступят на лбу, признак волнения и растерянности, как распахнуться от удивления глаза. На поясе я всегда ношу хорошо отточенный кинжал, скорее для украшения, чем для самообороны, но думаю, в этом случае он придется, как нельзя, кстати. Уж этого ему должно хватить, чтобы он понял – я не шучу, и со мной играть не следует. С каким удовольствием я бы наблюдал отчаяние и мольбу в его глазах, серых, колких, словно льдинки. И тогда, быть может, смог решиться на то, на что в прежние времена даже моей фантазии бы не хватило. В какой-то момент я перестал понимать, что во мне сильнее, желание унизить его, как он всю мою университетскую жизнь унижал меня? Надсмеяться над ним? Или заново вспыхнувшее вожделение к кому-то неизмеримо прекрасному и совершенному? Кажется, выражение его лица неуловимо изменилось, будто перетекло в какую-то иную стадию. И я поспешно занялся рисунком, не хватало еще выдать себя чем-нибудь. Сколько бы я не рисовал, мне никогда не удастся передать удивительную живость тонких черт его лица, эти пальцы, словно созданные для того, чтобы носить одни только перстни. Он казался одновременно хрупким и сильным, ранимым и способным убить без сожаления. Как… как самый прекрасный цветок с ядом на шипах. Даже моего таланта не хватит, чтобы изобразить его… А, в общем, его никогда не хватало. Сколько себя помню, я всегда рисовал. Задолго до того, как решил заняться этим профессионально, рисование стало частью моей жизни. Таким же неотъемлемым компонентом, как дыхание. Все, что попадалось мне на глаза и заслуживало, по моему мнению, хоть какого-то внимания, сразу же переходило в статичную грацию рисунка. Так было и с ним… Только тут привлекла меня даже не возможность изобразить нечто красивое, а охваченный впервые в своей жизни чувствами к другому человеку, я хотел отразить в рисунке всю его сущность. Такое чувство, что я все время смотрю на него из-за прозрачной стенки. За ней обманчивый блеск его глаз, улыбка, в которой не больше тепла, чем в зимнем вечере. Он напоминает мне драгоценный музейный экспонат, с которого даже пыль запрещено сдувать, и оттого, желание прикоснуться делается практически нестерпимым. Дозволено, только рисовать, сделать копию, неживую, лишенную света. Но пока рисуешь, словно проникаешь за эту стенку. На краткий миг, всего лишь на мгновение, но и этого довольно. И сейчас, когда я с каждым штрихом приближаюсь к завершению картины, меня не покидает ощущение, что хоть мы и живем с ним в разным мирах, иногда на пересечении наших взглядов возникает тот, третий мир, где мы могли бы быть. Где мы не будем никогда. - Эй, что это там у тебя?! – Я еле успел прикрыть рисунок рукой. Любопытные глаза моих соседок, двух совершенно невозможных, но милых девчонок, тщетно пытались разглядеть, что я там накарябал. - Ничего особенного. - Что за мужик такой, полуголый к тому же… - С парты, стоящей впереди, мой рисунок атаковала еще одна любопытная. - Где-то я уже его видела. Подозрительно знакомые черты! – хихикнула она. Ну, никак от них не спасешься. Часть аудитории уже косилась в мою сторону. Кто заинтересованно, кто неодобрительно. Затравленно обвожу взглядом полупустое помещение. Надо же было так замечтаться! Мир постепенно возвращается к своим нормальным и привычным цветам, и меркнет в сознании хрупкая, прозрачная фантазия. Только серые глаза, с которыми я случайно пересекаюсь взглядом, пронзительные и глубокие. Существуют и там, и здесь…
Heldar: знаете, автор, действительно хочется узнать сколько лет прошло - пять? десять? художник как-то подозрительно не изменил манеры поведения, как был ребенком, так им и остался - одна эта мысль, чего стоит: цитатаУж этого ему должно хватить, чтобы он понял – я не шучу, и со мной играть не следует. сейчас я его как напугаю своим маленьким перочинным ножиком... и штампы: цитатаКак… как самый прекрасный цветок с ядом на шипах. сильно мешют читать... в общем, чтобы с таким традиционным сюжетом создать полноценный текст - нужно было облизывать каждую фразу - пока получился кадр из фильма Титаник...
Heldar: знаете, автор, действительно хочется узнать сколько лет прошло - пять? десять? художник как-то подозрительно не изменил манеры поведения, как был ребенком, так им и остался - одна эта мысль, чего стоит: цитатаУж этого ему должно хватить, чтобы он понял – я не шучу, и со мной играть не следует. сейчас я его как напугаю своим маленьким перочинным ножиком... и штампы: цитатаКак… как самый прекрасный цветок с ядом на шипах. сильно мешают читать... в общем, чтобы с таким традиционным сюжетом создать полноценный текст - нужно было облизывать каждую фразу - пока получился кадр из фильма Титаник...
somebody: Рисующий человек... да, наверно, это так. Наверно, так и рисуют те, кто умеет рисовать....или именно все это нужно, чтобы научиться.... рисовать)) *загрузла в измышлениях)*
Вредное создание: Нежно и красиво...Хотела бы я, чтобы у меня был такой натурщик и такое чувство, чтобы можно было создавать шедевры.
Assida: Забавно) У меня, наверное, извращенное чувство юмора, но прочитав эту историю я искренне повеселилась.
Yavach: не впечатлило. Наверное потому, что читала нечто похожее.
night visitant: Красиво. Чувства так быстро сменяют друг друга : ненависть, желание, старая обида, сомнения, неуверенность. Пытаясь «отразить в рисунке всю его сущность», художник, как мне кажется, отражается сам.
Sh@dow: Неплохо. Понравилось такое мягкое, полуэротическое описание красивого, гламурного мальчика, которого рисовали.))) Видимо, потому, что испытываю к этому слабость после прочтенной тонны слэша с подобными героями, т.к. в целом, оно (описание) ничем оригинальным не впечатляет. Концовка - как-то не зацепила... ИМХО, этот рассказ следовало бы писать в одном ключе.
Люциус Малфой: Прием описать картинку как сеанс у художника-весьма интересна. Все остальное, к сожалению, не вдохновило. Вероятно, тема любви/ненависти может быть приписана более ярко, драматично, более отчетливо. Неопредленность с героями, а особенно с финалом. Кто в итоге этот рисуемый юноша. Бред? Или явь? Путаница с композицией, что мешает воспринять историю как единое целое. Скудноватый язык, вернее, слишком много клише. Реплика "властность в позе" -это хорошо.
e2e2: Предельно простенько.
полная версия страницы